Рецензии и статьи

Газета Московского Союза Художников,12-й Выпуск 2008

«Кто старое помянет, тому глаз вон…». Однако на всё старое у меня хорошая память (новое быстро забывается).

Полемика М.А Чегодаевой и Ю.Я Герчука всколыхнула память о событиях вокруг выставки 30-летия МОСХа.

Я думаю, небезынтересна нынешним поколениям наших художников и та часть истории русского искусства, которая пришлась на её советский период, на так называемый период «оттепели».

Выставка произвела на художников моего поколения, учившихся в самые страшные, убийственные для русского искусства годы, впечатление разорвавшейся бомбы (Модоров был директором Суриковского института, начиная с 1948 года или 1949 года, после того, как выгнали Сергея Васильевича Герасимова). Мы узнали скрытые от нас до того времени имена: Древина, Шипицына, Фалька и других.

Выставка не только открыла нам, лишенным всякой информации о недавней истории русского искусства, эти имена, но и окрылила для нашего собственного творчества. Она была воспринята нами как продолжение «оттепели» и тем более был неожиданным и ошеломляющим «наезд» Хрущёва на художников. «Пострадавшими» от «наезда» оказались и мои товарищи по учебе в Московском Институте прикладного и декоративного искусства, что, к счастью принесло им и другим художникам, перечисленным в газете «Правда», мировую славу. Я не был непосредственным участником этих событий, но знал о них по рассказам очевидцев и косвенно они отразились и на моей работе. Выполненная мною и Владимиром Холмогоровым роспись в демонстрационном зале объединения «Изотопы» на Ленинском проспекте, была впоследствии уничтожена, как «абстрактная» и негодная.

Работа была принята художественным советом комбината и заказчиком (ГлавАтом) накануне посещения Хрущевым выставки в Манеже с высокой оценкой. И так, главным в этой полемике является вопрос: куда привели Хрущёва вначале — на второй этаж к «белютинцам» или все таки на экспозицию юбилейной выставки МОСХа. Вопрос этот несущественен, поскольку мы знаем результат этой провокации Серова. По рассказам всех очевидцев, в частности, покойного Алексея Штеймана, которому не доверять невозможно (все, кто знал этого замечательного человека, со мной согласятся) Хрущёва вначале провели по выставке 30-летия МОСХа. На выходе он был уже разъярен увиденным. «Обнаженная Валька» («Обнаженная» Фалька), «Геологи» П. Никонова, скульптура А. Пологовой и другие великолепные вещи привели его в ярость. Тем более, что умелые люди подогревали его исподволь. Когда вся кавалькада поднялась на второй этаж, он сразу набросился на Белютина и «белютинцев», как бык на красное. Всё это десятки раз описано участниками разговора с Хрущевыми очевидцами, и уже не интересно. Важно другое, — последствия. Последствия были ужасающими. Я присутствовал на огромном собрании в КДОИ (Комбинат декоративно-оформительского искусства – прим. редакции). В актовый зал согнали всех художников Комбината, в том числе членов секции монументально-декоративного искусства МОСХа и заставили каяться тех, кто так или иначе участвовал в выставке, в её формировании и обсуждениях в разных высоких инстанциях. Они должны были по требованию партийного руководства МОСХа признавать свои идеологические ошибки и обещать впредь их не допускать и рисовать так, как надлежало по правилам социалистического реализма. В этой обстановке некоторые повели себя достойно и не унизились перед перспективой шельмования, исключения из Союза, потери мастерских и т.п. Например, Николай Андронов сказал следующее: «Я, как художник, не вижу никаких ошибок в своём творчестве. Как общественный деятель, я признаю свои ошибки. Моей ошибкой было то, что на обсуждении выставки 30-летия МОСХа в идеологической комиссии ЦК КПСС, я принял эту трибуну за дискуссионную. Другой моей ошибкой было то, что на обсуждении выставки в другом, (также очень важном — Е.К.) собрании, я тоже принял трибуну за дискуссионную». Немая сцена. На этом собрание в Комбинате было закрыто.

На собрании в Манеже, где «подводили итоги» посещения Хрущёва, неожиданно выступила Ира Вилковир, незаслуженно забытый, прекрасный художник. Давно бы пора устроить её персональную выставку. Те, кто её знал, должны помнить ее характер, прямоту и бесстрашие. Она сказала: «Это все провокация Серова» и сошла с трибуны. Из обалдевшего президиума собрания ей крикнули: «Товарищ Вилковир, вы отдаёте себе отчёт в том, что вы говорите?». Она поднялась по ступенькам на трибуну и сказала: «Я ещё раз повторяю, это всё провокация Серова». И спустилась вниз.
Выставки и Аукционы Вилковир
Made on
Tilda